Год издания: 2002
60х84/16, 102 стр.
150 грн.
 |
«Бог», написавший «Химеру», — ничего себе! Да ведь речь должна идти не менее чем о днях творения мира. Так и получается. Обложка, пропустив читателя сквозь воспоминания о Гойе, Магритте, Шагале и Дали, исподволь готовит к философской притче, которую и представляет собой текст.
В книге, две трети которой написаны ритмами не то Гомера, не то Андрея Белого и сдобрены интонациями десятка известных писателей, движение навстречу читателю начинается с опускания творца (а может, Творца?) в постсоветскую бытовуху. И когда герой рычит на свою рожу в зеркале, читатель узнает себя — вот он, вот! — и в себе вдруг — салтыковского дикого помещика. Впрочем, на то она и притча, чтобы ассоциации лились как из рога изобилия. Взять, к примеру, эпическое мочеиспускание старухи-соседки, отдающее не то Маркесом, не то Хармсом и приводящее читателя к честному признанию в существовании жутких атавизмов, прущих из нас на генном уровне. Вот бы и нам, как герою, уметь стирать свои изображения в зеркалах — уходить в буддизм, стрелять по врагам из пелевинского глиняного пулемета.
Линия героя и его лучшей половины, с которой у него такие же нелады, как и с самим собой, развивается по ходу повествования во внутренний конфликт... Господа Бога. А чтобы читатель не залетал в эмпиреи, его приземляют «закадровые» разговоры безымянных персонажей — то ли зрителей в театре («весь мир — театр...»), то ли циничных внутренних «я» автора и его негероев, реплики то ли ангелов, то ли тупых обывателей. Именно эти фразочки почти «без башни», ну и, конечно, главные повороты «сюжета»... сопровождает полухулиганскими-полудетскими рисунками. В них он так же наивен и так же замысловат, как сопровождаемый текст. Художник тоже не заигрывает со зрителем. Последний сам должен захотеть сыграть с ним предлагаемую партию, распознать слои смысла. Выиграет ли читатель? Может быть. Если сможет так же падать и подниматься, по-державински повторяя: «Я царь, я раб, я червь, я Бог». Впрочем, главную идею книги (Творец обнаруживает себя в человеке, человек — в Творце) не заземлишь, не обесценишь. Вот и просветляется этот человек так, что даже жену отпугивает. Он может рвануть в нирвану, стать Богом, для которого все люди — серые, как вши. Но может стать и зверем. Однако, не имея опыта охоты, промахивается. Из безнадежности у него выход один — смерть, но именно мысль о смерти приводит к эйфории наслаждения жизнью... В мифах творения всегда идет борьба между светом и тьмой. Но Богу, по мысли автора, для этой борьбы нужен сатана, а чтобы в ней был смысл — человек, мужчина и Женщина. Именно с большой буквы. Такая уж «Химера».
